Земля, ты чавкаешь во тьме.
Коснеешь и растешь,
И тихо вертишь на уме,
Что всех переживешь.
— Е.Ш.
21 апреля 2022. Невиданный остров
Летучие институты земли — вот что остаётся в условиях повсеместной тяжести. Они не «над» и не «под» городом, деревней или полем. Скорее, они — это внутренний лес воображения, который пытаются вырубить люди с топорами из универсалий. Это похоже на историю, которая есть в «Что такое философия?» Делёза и Гваттари: рождение на дрейфующем острове. Как пишет Гаше:
…это объясняется странствующей, номадической природой острова. Лишь когда Посейдон пригвоздил плавучий остров в самом центре четырёх сторон света, только тогда Ортигия, или же Аделос (невидный), стал Делосом ([оче]видным, известным). Памятуя об обращении Бланшо к словам Ван Гога о его «привязанности к земле», можно тогда сказать, что Аполлон — бог, с землёй никоим образом не связанный. Вместе с тем в благодарность за своё рождение бог «провозгласил остров центром греческого мира и нарёк его Делосом сияющим».
24 мая 2022. Наслаждение природой
Последний день весны: картезианская грамматика пейзажа.
Мы пытаемся изменить наш эпистемологический аппарат, приземлив и приблизив его к геологии, но он всё равно остаётся в небесах, сверху наблюдая за происходящим, даже если это происходящее затрагивает его основания, рисует динамику и изменения. Философия, работая из укрытия («извне»), оказывалась заводом по производству возвышенного, которое после изготовления шло на службу, как заметила Люси Тума, альпинизму. Альпинизм – не только вид досуга для мыслителей-гуманистов типа Руссо и Гёте, но и способ манифестации отчужденного наслаждения землёй, её ландшафтами и народами. Люси Тума пишет:
Руссо и Гёте открыли для себя демонические горные регионы, отличающиеся скудостью, бедностью и прекарностью. Философы путешествовали по местам, которые сейчас являются территорией Швейцарии, и восхищались прекрасной невинностью пейзажей, ландшафта, людей. <…> Природа и люди внутри неё становятся источником эстетического наслаждения, которое возможно только в том случае, если зритель выводит себя за пределы картины, одновременно образуя свою современную городскую идентичность.
Первые два месяца были названы одним действием — айкидо-драконом, у которого в кармане маркеры и карандаши. Затем мы выбрались из тишины, чтобы больше не вступать в общие проекты и делать подземный университет: собрались в парке почитать Абдуллаева, расположились между семинаром и самым медленным чтением, цель которого — политизация магмы и августа.
Нас было семь человек на траве возле стеклянного дома. Агентная позиция мая: месяц, который рождается в ностальгическом ожидании замкнутого денотата, связываясь с призраками из сохранённых картинок и классных песен. Несколько встреч, прогулка, автофикциональные трипы, велосипед, переброшенный через забор.
10 июня 2022. Высокие горы
В «Смешариках» есть отличная серия «Только горы», где Бараш за вдохновением поднимается на заснеженную вершину и говорит: как хорошо, всякие мысли возвышенные в голову лезут. Далее он находит избушку, в которой собирается писать стихи, но в итоге истрачивает всю бумагу на растопку камина и начинает заниматься бытом – чистить снег, рубить дрова, собирать шишки, и это доставляет ему большое удовольствие. Только горы – кажется, хорошая метафора для практик возвышенного, которыми была долго увлечена философия.
Здесь, в первую очередь, вспоминается Кант, который всю жизнь преподавал физическую географию, а первые свои публикации посвящал анализу землетрясений и геологическим изысканиям. Об этом отчасти книга Валерия Подороги «Возвышенное. После падения», где он в большом количестве пишет о прогулках Кантах по побережью Кёнигсберга, рисует схемы приливов и отливов и пытается определить, как понимание местности связано с пониманием разума. Когда я начал читать этот текст, у меня было много надежд на то, что Подорога всё-таки заземлит Канта и преодолеет его картографию разметок, которые чертятся в процессе выпадения «по ту сторону», в процессе небесного прыжка до состояния очищения. Например, он пишет:
Основная идея: космология Канта (часть его физической географии, которую он преподавал всю жизнь). Для космолога, да и для любого наблюдателя природы необходимо воображение, которое позволило бы наблюдателю смотреть на мир как малого, так и великого с независимой и отдельной точки зрения. Позволило бы ему как бы парить-над-миром, наблюдать за ним то с высоты птичьего полета, то со звезды Сириус. По сути дела, это новое понимание видения мира, которое образовалось с тех пор как боги античности были лишены своего олимпийского превосходства и человек занял их место. Собственно, Кант повсюду придерживается этой позиции, которую он считает способной раскрыть научную картину мира.
Вот это парение-над-миром или, как сказал Бараш, всякие возвышенные мысли, которые лезут в голову, в перспективе прошлого и настоящего репрессируют возможности абсолютной детерриторизации и поиска новой земли. Другая текучая картография, земле-мыслие, живые горы без альпинизма – одна из сторон химических сплавов философии, которая, как формулирует это Иэн Грант, будет известна в своих изменениях и, вероятно, сможет вплести в нашу повседневность, например, теорию ландшафта (или что-то похожее), в которой мы будем вместо наслаждения пейзажем искать в нём властные знаки, делающие красивое красивым и потребляемое потребляемым. Останутся только горы, но эти горы больше не будут такими высокими.
22 июня 2022. Медленная земля
Геология медленной земли — если выбирать проблему в этом ключе — тихо напоминает о проливе или бухте, то есть о той географической форме, которая соединяет в себе сдерживание и высвобождение, а также несколько планов и течений. В случае Шамшада Абдуллаева, в местности его письма, ландшафт становится содержанием двух планов: поэтического и художественного. Это совершенно условное разделение, которое нужно только для того, чтобы механизм имел теневые различия — возможно, меняющиеся от степени присутствия и силы воздействия одного «я». Второе дополнение этого механизма: удержание (сдержанность) и наслаждение. В начале текста: «Чем больше сдержанности, тем выше наслаждение». Не уверен, что этот принцип напоминает атараксию или аскетический идеал. Речь, скорее, о скоростной корреляции — о спокойствии и движении, которые воплощают событие, рану, совпадение, растущее на границах.
Изначальная точка — субъектность, паузы и моменты которой лежат в производстве геологического и погодных условиях: жара, холод, дождь, плавление края. То, что отброшено: эдипальный семейный роман, главный герой, катарсис. То, что выбрано: срыв, выпадение, малый язык. Пишущий: в данном случае он становится мастером многих скоростей (так формулирует Абдуллаев). Мастер скоростей, настройщик, который перескакивает, открывается в свободных зонах, даёт пасы в разрез и слушает музыку:
Пустоты воскресного дня в середине лета, безлюдная улица, редкие фигуры, велосипед, посверкивающий в углу местной дороги, и выжженные травы под солнцем.
Это то, где мы не раз оказывались за короткий месяц умеренно-континентального лета. Далее следует нора, пауза, проволочка, сужение ряда, неточно обозначенные магматическим переходом — тем моментом, когда «писатель» переписывает себя (в смысле перегоняет, передополняет). Ну и последний момент, который снова развернут в сторону начала, это взгляд в окно, финальный монтаж, всеобщее смешение, лишённое телеологии. Для всего такого есть ещё парочка тегов: прорыв к свежей территории, витальная четкость. Допустим дорогу, которую проезжаешь на велосипеде или разговор в комнате, прерванный бесстрастным воздухом или набором накопленных странных состояний в процессе поиска вечно малого народа:
…за спиной молодой женщины в распахнутом окне простирается тосканский ландшафт.
5 января 2023. Нефть и роман
Что ты чувствуешь? Что ты прячешь? От чего ты ускользаешь?
Эти три вопроса задают в интервью при приёме на работу в Агентство философских инициатив. Скоро будет небольшой юбилей – полгода моей работы в этом месте. За это время я сам научился брать такие интервью и обрабатывать ответы потенциальных участников, студентов и работников агентства. Некоторые ответы показались мне интересными, я с разрешения их авторов в несколько сокращенном виде публикую здесь.
Н., исследовательница нефти
Долгое время я занималась «сырьевым романом». Это был очень популярный жанр в немецкоязычной литературе, рассказывающий о нефтяной промышленности, которой заняты исключительно мужчины («гениальные химики и отважные инженеры»). Есть такой роман 1956 года «Мужчины и нефть», автор – Отмар Франц Ланг, в центре сюжета находится добыча нефти и отношения героев с ресурсной политикой, которая выводит чёткую связь маскулинности и нефтепромысла. То же самое, например, можно увидеть в фильме «Гигант», где Джеймс Дин, петромаскулинный нефтяной пионер, вымазывает своё лицо нефтью в знак триумфа.
<…>
До сих пор малоизученным наследием связки нефть – гендер остается косметика. Вазелин, известный ещё как петролатум – это смесь углеводородов, полученная путем перегонки из нефтяных отходов. К концу 1920-х годов в США частью представления о «естественной» красоте женщины стало требование быть накрашенной даже дома. «Они вносят свою лепту, сохраняя женственность. Это одна из причин, по которой мы сражаемся», – гласит реклама времен Второй мировой войны. Рекламу заказала компания Maybelline, которая производила базовое средство для наведения красоты – тушь для ресниц и бровей: газовая сажа (черный краситель, получаемый из природного газа) смешивается с нефтяной основой, чтобы придать взгляду выразительность. Когда нужды армии привели к ограничению поставок нефтепродуктов невоенного сектора, в американское правительство поступило предупреждение, что «война не должна привести к дефициту шарма», поскольку «утрата красоты может снизить боевой дух нации». Вмешательство было успешным, и косметической промышленности, объявленной таким образом важным военным ресурсом, было позволено продолжить производство.
<…>
Я ничего не чувствую, кроме нефти, похожей на историю большой любви, от которой не спрячешься под дождём. У меня не получается ускользнуть, как этот пластик, тоже не отвечающий на ваши вопросы. Мы в атласе, он совсем не напоминает организацию или агентство. Во мне много историй, обложек и названий фильмов, опасных связок – как раз как нефть и любовь, маски нефти, блэкфейс.
5 марта 2023. Осадки
У Мерло-Понти появляется земля в отдельных записках. В русском переводе эти тексты можно найти в книге «Видимое и невидимое». В центре внимания Мерло-Понти – Земля как плоть мира, как тотальное бытие тела, уходящее от оппозиции духа и плоти. Это гиперболизированная геологическая телесность, которая сплетает пространство и время.
Моя любимая мысль у Мерло-Понти звучит примерно так: масштабный опыт Земли оседает во множестве локальных перспектив. Сам он называет это «трансцендентальной геологией», но мне кажется за этим стоит нечто большее. Возможно, некоторая интуиция по поводу всей геофилософии: если верить Спинозе, то мы еще не знаем, на что способно наше тело, но на что способны телесно-геологические гибриды, пожалуй, ещё большая загадка.
11 апреля 2023. Лицо, интерфейс
Зоны турбулентности в моей жизни совпадают с реальными перелётами, и из иллюминатора самолёта получается наблюдать за тем, как меняется лицо Земли (а не только твоё собственное, кислое или грустное в зеркале). В конце марта я летал в Нижний Новгород и мог с высоты видеть межсезонную географию, большое количество внешних геоинтерфейсов и состояний рек и холмов. Это был важный опыт для временного восстановления.
Впервые сочетание геологии и слова «интерфейс» встретилось мне у Петера Берца, историка науки, который описывал керогены (органические материалы, предшественники нефти, сланцевая нефть) как интерфейсы, отражающие переход от биохимии живых существ к химии горных пород.
Геоинтерфейс, таким образом, это лицо Земли, некий датчик трансформаций, который затрагивает не только геологию и географию, но и историю, прогнозы погоды и наши земельные биографии. Глаза, рот и щёки Земли. Как замечали Делёз и Гваттари, лица никогда не бывают индивидуальными. Они вводят термин «лицевости», призванный обозначить тот разрыв между телом, головой и лицом, который смещает привычную иерархию. Может ли всё тело быть лицом? Возможна ли «облицовка» головы и тела – такой же процесс, как когда дом облицовывают плиткой или досками?
Геоинтерфейс близок и к другой идеи Делёза и Гваттари: лицо – это всегда лицо в пейзаже. В «Тысяче плато» они пишут:
Все лица окутывают неизвестный, неизведанный пейзаж; все пейзажи населены любимым или желаемым в мечтах лицом, все развивают лицо, которое придет или уже прошло.
Тогда геоинтерфейс оказывается некоторым пейзажем в пейзаже, отражением без отражения и невидимым лицом всех изменений. Из самолёта видны многие лица, но в то же время любимым оказывается то лицо, которые ты видишь рядом с собой.